Чревоугодие есть притворство чрева; потому что оно, и будучи насыщено, вопиет: «мало!», будучи наполнено и разседаясь от излишества, взывает: «алчу!»
Чревоугодие есть прельщение очей; вмещаем в меру, а оно подстрекает нас проглотить все разом.
Насыщение есть мать блуда; а утеснение чрева — виновник чистоты.
Кто ласкает льва, тот часто укрощает его; а кто угождает телу, тот усиливает его свирепость.
Кто служит своему чреву и между тем хочет победить духа блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.
Знай, что часто бес приседит желудку и не дает человеку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта и выпил всю воду в Ниле.
Скажи нам, мучительница всех людей, купившая всех золотом ненасытной алчности: как нашла ты вход в нас? Вошедши, что обыкновенно производишь? и каким образом ты выходишь из нас?
Она же, раздражившись от сих досад, яростно и свирепо отвечает нам: «почто вы, мне повинные, биете меня досаждениями? и как вы покушаетесь освободиться от меня, когда я естеством связана с вами? Дверь, которою я вхожу, есть свойство снедей; а причина моей ненасытности — привычка; основание же моей страсти — долговременной навык, безчувствие души и забвение смерти. И как вы ищете знать имена исчадий моих? Изочту их, и паче песка умножатся. Но узнайте, по крайней мере, какия имена моих первенцев и самых любезных исчадий моих. Первородный сын мой есть блуд, а второе после него исчадие — ожесточение сердца, третие же — сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизреченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство, кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, безчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и нечаянныя и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, — самая лютая из всех страстей. Память согрешений воюет против меня. Помышление о смерти сильно враждует против меня; но нет ничего в человеках, что бы могло меня совершенно упразднить. Кто стяжал Утешителя, тот молится Ему против меня, и Он, будучи умолен, не попускает мне страстно действовать в нем. Невкусившие же небеснаго Его утешения всячески ищут наслаждаться моею сладостию».
Преподобный Иоанн Лествичник
