О первой, реальной, жизни святого мы иногда знаем кое-что, иногда — очень мало, иногда — почти ничего. Мы знаем о жизни святого больше, если он оставил автобиографические сочинения (как например, святитель Григорий Богослов), или если он совершил такие деяния, о которых сохранились сведения в исторических источниках (например, в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, где упомянуты многие святые), или, наконец, если святой близок к нам по времени и память о нём ещё жива среди наших современников (например, преподобный Силуан Афонский, многие мученики XX века).
Вторая жизнь святого — это его житие, написанное в некоторых случаях много столетий спустя и нередко лишённое исторической достоверности. Житие святого — это его словесная икона, некий идеализированный образ: оно всегда пишется в соответствии с каноном, за пределы которого автор позволяет себе выйти лишь в исключительных случаях. Житийный канон заключается в том, что из одного жития в другое переходят одни и те же словесные штампы, одни и те же эпизоды, описания чудес. Едва ли не каждый герой агиографической литературы рождается от благочестивых родителей и уже в раннем детстве проявляет признаки особого христианского благочестия, избегает обычных детских игр. Едва ли не каждый святой прилежно учится в школе, но отказывается от высшего образования; претерпевает искушения от диавола, но всегда их преодолевает; борется с какой-либо злостной ересью своего времени и одерживает над ней победу; совершает многочисленные чудеса и исцеления.
Лишь в редких случаях — например, если житие написано одним из ближайших учеников святого, знавшим его при жизни — оно сохраняет черты фактической и исторической достоверности (как например, житие преподобного Симеона Нового Богослова, написанное его учеником Никитой Стифатом, или житие преподобного Сергия Радонежского, написанное Епифанием Премудрым). Однако во многих случаях житие даже и не претендует на историческую достоверность, как не претендует икона святого на портретное сходство. Если мы сравним житие Григория Богослова, составленное в VII веке, с его автобиографическими сочинениями, то без труда увидим разницу между его реальным и идеализированным образами. Нередко написанное в житии даже противоречит той информации о жизни святого, которую мы имеем из других источников.
Что знаем мы о реальной земной жизни святителя Николая? Почти ничего. Есть его житие с рассказами о различных чудесах, однако многие из этих рассказов заимствованы из жития другого святого, Николая Сионского, жившего в VI веке. Ни один исторический источник IV века не упоминает о Николае, архиепископе Мир Ликийских. В житии святителя Николая рассказывается о том, как он принимал участие в I Вселенском Соборе (325 г.), на котором он ударил еретика Ария, за что был лишён сана, но впоследствии восстановлен в епископском достоинстве. Этот эпизод отсутствует в дошедших до нас документах Собора. Более того, среди подписей 153‑х участников Собора нет подписи архиепископа Мир Ликийских Николая. Можно, конечно, предположить, что подписи собирались как раз в тот момент, когда святитель Николай был лишён сана Отцами Собора. Но, как бы там ни было, какого-либо документального подтверждения эпизода с Арием мы не имеем.
Означает ли всё сказанное, что житиям вообще нельзя верить? Вовсе нет. Хотя бы потому, что от житий не всегда можно требовать исторической достоверности, на которую они и не претендуют. Житие говорит нам в первую очередь о значимости святого для Церкви и церковного народа, рисует нам его духовный образ. Что же касается исторического облика святого, то в некоторых случаях он остаётся как бы «за кадром».
И здесь важно сказать о той, третьей, жизни каждого святого, которую он проживает в опыте верующих на протяжении многих столетий, протекших после его смерти. Речь идёт об исцелениях и чудесах, совершающихся у мощей или гробницы святого, о многообразной помощи, которую оказывает святой, когда к нему обращаются с молитвой. И во многих случаях оказывается, что таинственным образом эта жизнь святого в опыте Церкви соответствует тому, что мы можем узнать о святом из его жития. И житие, лишенное исторической достоверности, оказывается безусловно достоверным на каком-то глубинном и опытном уровне. И чудеса, описанные в житии, затем многократно повторяются в опыте других людей.
Из жития святителя Николая мы узнаём, что он заботился о бедных и спасал людей, попавших в тиски острой материальной нужды. Рассказывается, например, что он положил три мешочка с золотом на окно дома одной разорившейся семьи. Но сколько людей в наши дни могут засвидетельствовать, что по молитве к святителю Николаю они получили неожиданную материальную помощь! Из жития мы узнаём, что святитель помогал бедствующим на море. Но и в наши дни немало случаев, когда потерпевшие кораблекрушение видели святителя Николая, приходящего им на помощь. В житии говорится о том, как святитель Николай явился во сне императору, приговорившему трёх неповинных людей к смертной казни. Но и сейчас известны случаи, когда святитель Николай спасает людей от внезапной смерти. Над человеком уже занесён меч, он теряет последнюю надежду на спасение, как вдруг появляется благообразный старец, который приносит весть об избавлении.
Этим и объясняется тот феномен, что человек, о котором мы не знаем почти ничего в историческом плане, давно уже стал самым популярным святым христианского Востока и Запада. Даже многие нехристиане обращаются к святителю Николаю с молитвой — и получают помощь. До сего дня нетленные мощи святого, покоящиеся в городе Бари на юге Италии, источают благоуханное и целебное миро, и тысячи людей получают от него исцеления.
Будем молиться святителю, чтобы он никогда не оставлял нас своим благодатным присутствием. Будем обращаться к нему не только в критические моменты, но и в повседневной жизни. Опыт верующих показывает, что святитель Николай откликается даже на просьбы о ничтожных и малозначительных вещах. Он, несомненно, один из самых действенных наших помощников, стоящих у престола Божия и ходатайствующих о нашем спасении.
Игумен Иларион Алфеев, 1995
