Одному лишь Богу известно имя святого, изначально написавшего этот образ. Не известно также и время её написания. Предание доносит лишь обстоятельства явления этой иконы миру.
В первый же год правления нечестивого Византийского императора Феофила (829–842) возобновилось гонение на святые иконы.
Помним, что в начале VIII века, при Византийском императоре Льве Исавре (717–741), пожелавшем обратить магометан в Православие путём отмены почитания икон, возникло вот это лжеучение, так называемая «иконоборческая ересь». Было провозглашено, что все иконы не от Бога, хотя было известно, что самая первая икона Спасителя была сотворена как раз Самим же Спасителем — Его Нерукотворный образ. Тем не менее возникли жаркие дискуссии, и не только словесные. Наконец в 787 году на Седьмом Вселенском Соборе, состоявшемся в городе Никее при императрице Ирине, эта ересь была отвергнута.
Однако идея иконоборчества оказалась соблазнительно-живучей. При последующих Византийских императорах иконоборческая ересь была реанимирована, и в течение ещё четверти века волновала Церковь, вплоть до Поместного Собора, созванного святой императрицей Феодорой в Константинополе в 842 году.
В нашей стране, правопреемнице распавшегося в конце прошлого столетия Советского Союза, ещё хорошо помнится, что такое гонение на веру в Бога и Его святые иконы. Как люди вынуждены были маскировать, прятать от посторонних глаз самое сокровенное — душу. И как в решающую минуту мужественно исповедовали свою веру даже до смерти.
Нечто подобное церковное Предание доносит и о гонениях во время правления иконоборца императора Феофила. Его вооружённые воины врывались в дома христиан, бесчинствовали, а обнаружив в доме святые иконы, уничтожали их, глумились над несчастными домочадцами и убивали их.
Так они однажды под вечер проникли в дом некой вдовы, проживавшей с юным сыном близ города Никеи, и, увидев в углу на стене святую икону, уже занесли было руку пронзить обоих мечом, но что-то их остановило. Женщина, воспользовавшись их нерешительностью, обратилась к палачам с горячей мольбой сохранить им жизнь хотя бы до утра, пообещав за это богатое вознаграждение. Сребролюбивые нечестивцы поддались соблазну, но один из них на прощание всё-таки со злобой ударил по иконе мечом. И тотчас на его глазах из раны на святом лике пролилась кровь! Изумлённый воин упал ниц, тотчас раскаялся и еле живой от потрясения вышел вон. Впоследствии, согласно Преданию, он покаялся перед Богом, принял святое Крещение и, удалившись на святую Гору, окончил жизнь иноком.
Юного сына своего, спасая от неминуемой гибели, мать упросила немедленно бежать. Сама же, по физической немощи неспособная далеко передвигаться, этой же ночью, чтобы сохранить икону от нового поругания, вынесла на берег и, осенив крестным знамением, опустила в море.
Какова же была её радость, когда она увидела, что икона не упала в воду, но, чудодейственно держась стоймя на волнах, быстро-быстро понеслась течением прочь от берега!
Промыслом Божиим и, конечно же, горячей материнской молитвой, сын не потерялся. Благополучно прибыл на Святую Гору и поведал монахам и свою горестную семейную историю, и о последнем трагическом, как он это себе представлял, событии с безымянной до той поры иконой Божией Матери.
Минуло с тех пор, по одним сведениям, 150, по другим — всего лишь 15 лет. Да это не так уж и важно! У Бога ведь что день один, что тысяча лет — одно и то же (ср. Пс. 89, 5). Главное, что и икона та, пущенная некогда матерью юноши в морскую пучину, тоже обрелась! Вынес её Промысел Божий как раз сюда, к святой Горе Афонской.
Произошло это чудесным образом. Увидели как-то под вечер монахи огненный столб, поднимавшийся из моря к самому небу. Несколько дней повторялось видение. Подплыли на лодке — и ужас священный охватил монахов: икона Божией Матери стоит на волнах, и от неё исходит огненное сияние! Но взять икону в руки не смогли — икона удалялась.
Опечалились было монахи. Но Божия Матерь Сама явилась во сне одному престарелому монаху, особо отличавшемуся строгостью жизни, по имени Гавриил: «Возвести настоятелю и братии, что Я хочу дать им икону Мою в покров и помощь. Войдя в море, иди с верою по волнам, тогда все узнают Мою любовь и благоволение к вашей обители».
Обретённую икону монахи торжественно внесли в соборный храм. Наутро же нашли её над воротами обители на наружной стене. В сильном смущении внесли её опять в храм, даже приставили дежурного для охраны, однако на другой день икона снова оказалась снаружи. Наконец Богоматерь объявила Гавриилу Свою волю: «Не для того Я прибыла, чтобы вы охраняли Меня, но чтобы Я охраняла вас не только в настоящей жизни, но и в будущей. Пока эта икона Моя находится на Святой Горе, ничего не бойтесь».
Тогда для иконы построили церковь над монастырскими воротами, где она пребывает поныне. По имени обители икона названа «Иверской», а по месту пребывания над монастырскими воротами — «Портаиссой», что значит «Вратарница».
Какие же счастливчики насельники Иверской обители и всей Горы Афонской! Такую имеют защиту!
Да, в нашей земной юдоли человеку надо думать о защите. Даже в животном мире каждый защищается, как может: кто клыками, кто когтями. Норки, берлоги себе находят, гнёзда. Ну, и человек не отстаёт. Крепости, бункеры. А если есть необходимость выйти наружу, берёт с собой охрану или пистолет, палку, наконец. А кто-то — только молитву.
Оказывается, очень важно определиться с защитой. Носим же мы одежду, дома запираем, да и на государственной границе всюду стоят воины. А куда денешься? Но вот над Иверской обителью — Божия Матерь с иконою.
«По вере вашей да будет вам», — сказал как-то Господь двум слепцам (Мф. 9, 29), взмолившимся о самом главном, в чём они нуждались: зрение. Для защиты. Действительно, зрение — это ведь та же защита! Если видишь противника, уже защищён. Воины, бункеры, пистолеты очень важны от врага внешнего. Но самый страшный враг человеку — это враг внутренний, невидимый. Церковь молится Великим постом: «Даруй мне увидеть мои прегрешения!» — как о самой великой милости и защите. Увидеть моих бесов, незванно, без моего ведома поселившихся в моей душе и оскверняющих меня, время от времени исходя из моих уст (Мф. 15, 18–19).
Как же тогда важно на уста поставить защиту, замок, пропускающий наружу лишь только дозволенное: «Да, да» и «нет, нет»! (Мф. 5, 37). Может быть, сейчас это и есть главнейшая защита для нас, живущих в России. Сквернословие — вот наш опаснейший враг по своей кажущейся безобидности. Сказал — ну и что? А где оно? Ни мусора, ни запаха! Зато душу отвёл, выразился. А на деле здесь и гордость, и тщеславие проявил, и отчаяние, и агрессию. И сколько, сколько ещё бесов прячется за этим с виду «безобидным» сквернословием! А соблазн-то какой для душ невинных, младенческих!
Ну, как не взмолиться нам всем к Божией Матери, чтобы стала над устами нашими надёжной Вратарницей, Защитительницей душ наших!
Настоятель храма
протоиерей Борис Куликовский
26 октября 2013 г.
