Господь пришёл не судить мир, а спасти мир от греха, и каждый человек может свой грех принести к ногам Спасителя, оплакать его и обещать Богу впредь так не делать. Тогда Господь может этот грех, даже самый страшный, сделать как бы небывшим, не вменить человеку греха. Что значит не вменить? Это значит — не осудить. Когда человек совершает какой-то поступок в безумии, о нём говорят: он невменяем. Это значит, что поступок ему в вину не вменяется. А при покаянии, наоборот, от человека требуется признание в грехе, причём перед Богом. Хотя исповедь формально совершается перед священником, но на самом деле она совершается перед Самим Христом: «Се, чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое». И на аналое лежат Евангелие и крест Христов, то есть слово Божие и орудие нашего спасения.
Конечно, Господь смотрит не на то, что человек произнёс. У одних это получается довольно ловко и бойко, у других могут быть всякие затруднения. Некоторые думают, что нужно учиться исповеди в какой-то особой замечательной литературной форме, чтобы всё было понятно, чтобы священнику всё объяснить. А Господь смотрит не на это, Господь смотрит только на сердце человека: действительно ли он хочет оставить дьявольскую жизнь, действительно ли хочет оставить всякую злобу, всякую месть, всякую зависть, гордость, тщеславие, самооправдание или же нет? Чего хочет человек, подходя к исповеди: он действительно хочет примириться с Богом, чтобы Господь оправдал его, или же он хочет оправдать себя сам?
Мы по нашему человеческому навыку очень склонны себя и на исповеди как-то оправдывать, хотя нас, собственно, никто не обвиняет, никто не хочет нас обличить или всем рассказать, что мы согрешили. Да и что мы на исповеди можем сказать нового, чего священник прежде не слышал десятки, сотни раз? Ничего, потому что сатана — существо очень однообразное, гнусно-серое, примитивное, очень пошлое, не могущее ничего нового изобрести, он может только что-то где-то подглядеть и это извратить. Поэтому грехи у всех одинаковые, вокруг одних и тех же страстей, просто у одного одна страсть преобладает, у другого другая, а у третьего все восемь в одинаковом развитии, в этом и вся разница.
Человек на исповедь несёт самого себя, и ему кажется, что вот именно у него всё такое страшное, неприличное, ужасное, а на самом деле каждый в той или иной степени грешен всем, всеми грехами. Если начать читать любую книжку о покаянии, мы обнаружим, что нет такого греха, который бы мы в той или иной форме не совершили. И это каждому надо понять, чтобы уметь смириться перед Богом.
Важнейшее условие, которое определяет, спасёмся мы или нет, — это придём ли мы в состояние смирения или останемся такими же гордыми, тщеславными, умными, одарёнными, творческими, сильными, красивыми, такими интеллектуалами. Вот если мы такими останемся, значит, мы Царство Небесное не наследуем и в этом своём интеллектуализме, очень развитом и богатом, мы и останемся. «Трудно богатому войти в Царство Небесное». Речь идёт не только о деньгах. Поэтому Господь хочет нас смирить, чтобы мы вместо этого богатства (которое тоже, конечно, от Бога, но в нём приложен и наш труд) познали иное богатство, духовное, которое принадлежит единому Богу. Благодать Божия ведь совсем не наша. Наш здесь может быть только труд, а придёт благодать или нет, это уже даст Бог или не даст. Потому и называется благодать: дал Бог — есть благодать, взял — нет благодати. И кому сколько дать, Господь тоже Сам знает.
Для того чтобы достичь Небесного Царства, нужно прийти в определённое устроение. Царствие Небесное не есть некий результат, как бывает в спорте или в труде: вот надо выточить столько-то деталей, и человек выточил — значит, он достиг результата. Нет, Царствие Небесное — это строительство. Человек должен покаяться, то есть перестроить и всё внешнее своё, и всё внутреннее, всю свою жизнь поменять с греховной на святую.
Внешнее человек может перестроить сам: не молился — начать молиться, не постился — начать поститься, не ходил в храм — начать ходить, не изучал Священное Писание — начать изучать. Это человек может, а вот внутреннее своё перестроить возможно только с помощью благодати Божией. Нельзя найти какой-нибудь особенный акафист, особенную молитву или, как некоторые советуют, сорок монастырей объехать или в семи церквах сорокоуст заказать. А почему не в восьми? Если уж что-то заказывать, так в восьми, Церковь ведь живет в новом эоне, восьмом.
Благодать Божия приходит не механически. Никто никогда не сможет Духа Святаго заставить: «Дух дышит, где хочет». Но Господь нам сказал, в какое устроение мы должны прийти, чтобы Дух Святый захотел к нам прийти и обитель в нас сотворить. Вот в чём мы должны усердие проявлять.
Господь каждому из нас дал драгоценный дар веры, нами не заслуженный, потому что мы ничем не лучше других. Если посмотреть на любое сообщество, где столько же народу, как у нас в храме, мы наверняка найдём там людей более приспособленных к жизни, более ответственных, более толковых и образованных, более трудолюбивых. Этот дар веры нам дан не потому, что мы лучше других, мы много хуже, и к трезвой обыкновенной жизни мы мало пригодны, более того, многие из нас и в церкви-то поэтому оказались и, если бы не Церковь, просто бы погибли, потому что нам в жизни опереться не на что. И Господь нас привёл и дал нам этот дар. И этот дар мы можем своим усердием, своим упражнением в добре, о котором говорил апостол Павел, развить. «Духом пламенейте» — вера, как огонь, может охватить всё наше существо. И с помощью этого благодатного дара Бог может нас умудрить, сделать разумными, и трудолюбивыми, и долготерпеливыми, и работоспособными, может всё в нас, грешных и больных умом и телом, восстановить и приумножить.
Из проповедей
протоиерея Димитрия Смирнова
