Мы прекрасно знаем, что нужно для того, чтобы спастись. Выполнять заповеди Божии, молиться, поститься, исповедоваться и так далее. И очень удивимся, если нам кто-нибудь всерьёз вдруг начнёт всё это объяснять. Мы сами можем кому угодно преподать урок по Закону Божиему. Потому что мы и в самом деле назубок знаем и заповеди Божии, и установления церковные, и все наставления духовные, которые нам даёт наш духовник. Всё знаем и вместе с тем со стыдом и страхом сознаём, как далеко находимся от этого вожделенного нашего спасения. И вовсе не потому, что, слава Богу, ещё не умерли, находимся здесь, на земле, среди наших близких. Происходит это потому, что чувствуем: окажись мы сейчас внезапно на той самой черте, что отделяет земную жизнь от вечной, — и ужас охватит. Мы же не готовы ко спасению! И если даже нам зададут вопрос, а когда мы будем готовы? — мы с самым искренним смущением разведём руками: ну, может быть, в скорости, скажем мы, при хорошем состоянии духа.
И вот тут то, оказывается, мы попали в самую точку. У меня в данный момент нет подходящего состояния духа, чтобы прямо сейчас быть готовым к спасению. Ну, я увидел, к примеру, среди белого дня пыль у себя на ботинках. Неужели же я стану прямо посреди улицы, или в кабинете начальника, или в классе перед учительницей вытирать эту пыль? Наверняка дождусь вечера, когда приду домой и дома спокойно займусь своими ботинками. Если, конечно, вспомню о них. И ничего по телевизору не будут показывать. И вообще, если не очень буду усталым, и будет хорошее настроение.
Вот, примерно, рассуждения наши о «запылённости» и собственной души. Умом всё сознаём, всё видим (в лучшем случае), а вот духу не хватает. И человек подчас так сам о себе и заявляет: мне не хватает духа. У меня нет силы воли. Говорит об одном и том же только другими словами. Не хватает силы воли. На что не хватает? Оказывается, на это-то и не хватает, чтобы подготовиться к спасению. Мы помним из Евангелия, как расслабленного принесли в церковь (Мф. 9,2). Это был, по-современному говоря, парализованный, который не мог управлять своим телом, ни руками, ни ногами. Мог только лежать на одре, чтобы его вчетвером носили. Не знаем даже, мог ли он хотя бы разговаривать. Но Господь увидел и его готовность, а наипаче горячее желание его друзей к исцелению — спасению! Увидел — и привёл физическое состояние телесно расслабленного в соответствие с той жаждой, с той невысказанной, но присущей ему высотой духа, которая и была необходима для его спасения. Сказал: встань, возьми одр и иди домой. Тебе прощаются твои препятствия к спасению, то есть грехи.
А вот мы не слышим, как нам говорит Господь то же самое: встань и ходи прямо. Мы не можем этого слышать, потому что оглоушены своим собственным шумом, а лучше сказать — шумом противника Божьего в наших ушах. Что это за шум? Это жажда наживы, славы, наслаждений. И кто противник Божий, мы тоже хорошо знаем. Это дьявол, который сознательно лишает нас способности слышать и следовать на зов Божий. Такое расслабление гораздо опаснее физического.
Мы знаем, что нельзя одними и теми же устами молиться Богу и воскурять фимиам дьяволу сквернословием, каждым бранным словом, которое себе позволяем, и не только позволяем, а и почти что извиняем себя, мол «так принято», так говорят и по телевизору. Сквернословие стало для нас уже чем-то второстепенным, маловажным, тогда как оно является одним из самых главных препятствий к спасению. Потому что те слова, которые мы привыкли чаще других произносить, будут по необходимости бессознательно произнесены и на одре с последним вздохом, когда сознание уже померкло, и всякая воля ослабла. Тогда эти слова станут для нас роковым и окончательным приговором, как путёвка для Бога в устах души, куда ей следовать в вечность. Человек, который хулил Бога, он хулил свою собственную душу. Бог не может быть оскверняем. Оказывается, всё что мы совершаем противное Богу, — противно и нашей душе. Мы это совершаем по воле дьявола, по его желанию и подсказке погубить нашу душу. И мы вступаем в унисон с дьяволом, принимаем от него хульные слова и охотно их произносим. Пример — внезапность. Совершилось что-то внезапное, неожиданное — и тотчас откликается душа, с кем она ближе, кому доступнее, Богу или дьяволу? Если Богу-то благодарение и помощь о защите. Если к дьяволу-то тут же гнилое слово. И потом человек чешет затылок, откуда оно взялось? Я так молился перед этим, так кланялся Богу — и вдруг прищемил палец, стукнулся головой, уронил и разбил чашку,- и, пожалуйста, проверка души на верность совершилась.
Господь ясно сказал: от каждого слова спасёмся и каждым словом будем осуждены (ср. Мф. 12, 37). Если мы очень придирчиво следим, сдуваем пылинки и вообще бесконечно дорожим своею внешностью, которая по сути так преходяща, и в конце концов (увы, так скоро!) будет закрыта в ящике и зарыта в землю, если не на шутку дорожим, что думают о нас окружающие люди (которые, увы! — так скоро вообще забудут о нас, будто нас никогда и не было!), — как же тогда нам надо бы заботиться о бедной, неухоженной, заброшенной, вечно в греховных синяках и кровоподтёках вечной душе нашей, собственности Божией, данной нам при нашем рождении «напрокат» для «прогулки» по земной жизни и предъявления отчёта о ней, нашей душе, в конце пути!
Будем же внимательней присматривать за своей душой. Не будем унижать её маловерным самоуничтожающим приговором: мол, «у меня слабая воля». Неправда! Если верующий, если крещёный и если желаешь быть с Богом — будь с Богом! Никогда не бросай Его десницы. Непрестанно благодари Бога и проси защиты. Пригодится на всякий внезапный случай и на тот случай, когда будешь на одре, уже буквально расслабленный. Чтобы в этот миг привычливо и благодатно была выдохнута вот эта единственная спасительная, как вспышка молнии, мысль и последний вздох, обращённый к Богу — благодарение. Аминь.
Проповедь настоятеля храма протоиерея Бориса Куликовского после акафиста прп. Сергию 15 июля 2012 г.
